Восставшая из пепла - Страница 95

Я остановилась в дверях, окаменев. Пугал меня не сам акт, а цель его и этот человек, такой бесстрастный во всем, что он делал, который так же бесстрастно приготовился возлечь со мной. Я и могла и не могла вообразить такого между нами. Внезапно ко мне вернулся разум. Отказом ничего не добьешься. Этот миг принадлежал ему, и бороться было бы глупо.

— Ты мой муж и владыка, — вежливо сказала я. — Ты можешь спать со мной, когда сочтешь нужным.

Мы вошли и большую комнату с резными голубями на стенах, и он закрыл за нами двери. Мы были одни, женщины давно удалились. Мерцало несколько свечей, почти догоравших, отбрасывая тусклый рассеянный свет. У постели лежала одна из украшенных самоцветами книг Асрена.

Я сняла одежды без спешки или колебания и оставила их лежать там, где они упали. Я думала о Герете, которому я помогла стать лидером караванщиков, Герете, который изнасиловал меня и боялся — хотя то, что он сделал, было мелочью. Повернувшись к Вазкору, я увидела, что он стоит совершенно неподвижно, одетый и молчаливый. Я подняла руки и стянула с лица маску. Глаза его сузились, вот и все. Мое безобразие было больше не властно защитить меня. Руки мои опустились. Я подошла и улеглась на шелковую постель. Миг спустя он подошел и встал надо мной.

— Как видишь, Вазкор, — сказала я, — я вполне послушна.

Две свечи замерцали и одновременно погасли, потом еще одна и еще. Темнота. Он не потрудился снять одежды, только самое необходимое. Герет. И все же Вазкор не мог ни вызвать тошноты, ни заставить меня смеяться над ним. Я не в силах была взять верх над ним с помощью холодной воды или угрозы толстого белого бога. Я забыла, что он должен прикасаться ко мне, забыла, что он будет ловок в том, что делает, забыла, что в темноте его тело будет напоминать тело Дарака, руки будут руками Дарака, только без их шрамов. Даже движущийся корень между моих бедер… Молча я наблюдала за собственными реакциями, словно это было сном. Уж не знаю, получил ли он какое-то удовольствие. Вроде бы, нет. Для него это было еще одной победой, еще одним улаженным делом. Он настолько идеально держал себя в руках, был настолько идеально безразличен, что я даже не заметила мига его беспомощности, пока тот не миновал.

Его длинные волосы задели мне лицо, когда он поднялся и покинул меня — отнюдь не волосы Дарака. Свечи не горели. Он произнес в темноте:

— Благодарю тебя, богиня. Надеюсь, что вернусь до рождения.

Она была нелепой, эта его уверенность, и все же она вызвала у меня холодок. Я ничего не ответила, и вскоре он ушел. Похолодев, я лежала на постели до тех пор, пока луна не засияла на моей наготе. Я нашла спальную маску и надела ее. Часы начали отбивать второй час утра, а потом третий, четвертый и пятый часы. Спала я в За, Голубке, неважно.

Глава 3

Два дня в За громыхали и лязгали армии Аммата, Со-Эсса и Кмисса. Царили страшный шум и суматоха, но я их почти не слышала, равно как и ужасные часы. Я послала за лекарем и, отобрав среди его трав и лекарств те, какими пользовалась Уасти, приготовила сонное зелье. Казалось нелепостью, что я раньше не додумалась до этого. Я проспала две ночи и день между ними. Глаза я открыла в странно безмолвном рассвете — исчезли Вазкор и его военные силы, и фургоны из обоза.

Я встала, приняла ванну, оделась и позвала к себе Мазлека.

— Через За будут еще проходить войска?

— Да, богиня, — подтвердил он, — еще должно подойти несколько соединений регулярных войск и много пехоты. Они будут проходить через Город много дней.

Я сообщила ему, что нам предстоит присоединиться к Вазкору; он, казалось, удивился, но и обрадовался перспективе участия в боевых действиях. Я терпеливо ждала, пока не наступил четвертый день после отбытия Вазкора. В полдень из Аммата прибыло пятьсот всадников и двести пехотинцев под командованием здоровенного блондина в полном походном вооружении в отличие от своих подчиненных. Они расположились под стенами на придворцовом поле или нашли помещения для постоя в Городе, и началась шумная ночь. В темноте, освещенной факелами моего эскорта, я прошла по короткой траве среди рядов палаток и прибыла к огромному алому шатру. Под черным плащом я носила все регалии богини. Часовые сразу узнали меня, и через какие-то минуты я вошла и оказалась лицом к лицу с нервничающим, пораженным командиром. Он не так давно что-то пил и из кожи вон лез, стараясь скрыть этот факт. Подав мне высокое кресло, он расхаживал вокруг стола, не зная, что со мной делать.

— Командир, — сказала наконец я, когда иссякли его неловкие любезности. — Я весь день ожидала вашего ответа.

— Моего — моего ответа? — воскликнул он, останавливаясь как вкопанный.

— Снарядить моих людей для похода.

Его не скрытые маской глаза сделались круглыми от удивления.

— Я вижу, командир, — сказала я, — что посланцы до вас не добрались.

Я должна отправиться на эту кампанию вместе с моим мужем-властелином. Честь вооружить меня предоставлена Аммату.

С лицом, покрасневшим от потрясения, он начал оправдываться и заверять меня, что немедленно выполнит пожелания властелина.

Это вызвало задержку на два дня для Аммата, но тем не менее Мазлек и его восемьдесят людей получили в походных фургонах превосходное снаряжение для себя и для своих лошадей. Командир нервно спросил, что я выберу для себя, но доспехи были для меня совершению бесполезны. Их, как правило, изготовляли не для женщин, и поэтому подходящих из бывших в употреблении не находилось; к тому же, каждая часть их была громоздкой, неудобной и наверняка свалилась бы в тот же миг, как только мой конь перейдет в галоп. Поэтому я выбрала только ножи и длинный яркий меч без эмблемы. Он считал, что мне надо изготовить персональное снаряжение, но я уведомила его, что нуждаюсь в вооружении только для нападения, а не для защиты. Он прочистил горло и кивнул, считая меня, полагаю, облаченной в мою божественность и потому неуязвимой. Однако страдать от всякой раны я буду, даже если и не смогу умереть. Но сейчас это казалось неважным. Я не представляла себе битву как таковую, я думала только о том, что Вазкор твердо решил запереть меня в За и что я не дам себя запереть.