Восставшая из пепла - Страница 49

Случайность на четвертом круге нарушила эту схему. Обломки колесницы со стадиона не убрали, унесли только людей, или то, что от них осталось. Таким образом, обломки стали новыми препятствиями. Ласкаллум пал у третьих ворот Столпов земли, загородив их; теперь осталось всего три прохода вместо четырех, а практически всего два, потому что четвертые и самые дальние ворота сулили такую потерю скорости, что все колесницы норовили по возможности избежать их. Андум и Коппайн все еще оставались вместе, приближаясь к первому и второму проходам, когда отвалившийся лист металлической обшивки из обломков подбросил голубую, а Андум свернул ей наперерез. В тот же миг желтый лучник закинул стрелу со шнуром в колесо Эссандара. Эссандар, мастерски управляющий своей тройкой, осадил коней назад и сдерживал их, а колесница осталась в вертикальном положении пока голубой лучник перерезал помеху крошечным ножом, который дозволялось носить на арене. Но это была заминка. Андум проехал ворота у Скоры и вырвался вперед, а Эссандар, тронувшись снова, обнаружил, что мы с Нироном позади присоединились к нему.

Дарак на данном этапе отдал бы Эссандару первые ворота, но Эссандар оглянулся на нас, и на лице у него появилось выражение, предназначенное не нам, а Беллану. Он еще больше опозорит покалеченного колесничего, если падут тренированные им ученики. Поэтому он повернул назад, игнорируя преимущество первых ворот, и направился прямо ко вторым, куда направлялись мы, а по пятам за нами и Нирон. Дарак натянул поводья; вороные, не привыкшие к такой грубости и неспособные остановиться, так и подпрыгнули. Повозка полетела вместе с ними ввысь, а затем вниз и с силой грохнулась на Прямую. Я подумала, что сломала себе спину о перекладину, и вся колесница сломана вместе со мной, но мы каким-то образом остались целы, брошенные в бок нашим собственным толчком и все же не повалившиеся. Эссандар миновал ворота, но Нирон, стремясь избежать нас обоих, врезался со всего разгона в обломки Ласкаллума. Возникла двойная путаница металла, серые слабо брыкались в предсмертной агонии, колесничий и лучник вылетели на песок, возница погиб, а парень пронзительно визжал от боли. Когда Дарак выправил нас, я пустила стрелу ему, пронзительно визжавшему, в мозг — больше для него ничего нельзя было сделать.

Теперь — через проход у Скоры, и быстро, неровно, но быстро. И все же мы были одними из немногих, кто остановился на Сиркуниксе и остался в живых. Толпа, которая закричала от ужаса при нашем прыжке, теперь одобрительно ревела и вопила.

Позади нас Солс. Впереди — далеко впереди — Эссандар, а перед ним Барл, несущийся слишком быстро, чтобы сохранить свое лидерство. Он уже терял скорость. Сквозь воду, мимо ям воздуха, между языками пламени — и как раз пламя-то и прикончило его. Его тройка ненавидела огонь. Каждый раз, когда его кони проносились сквозь него, их ненависть становилась все больше и больше, и теперь, с обрушивающимся на них безжалостным псом, они взбесились, развернулись кругом и помчались обратно — туда, откуда примчались. Я увидела, как взвился кнут Эссандара и ожог их, когда они пронеслись мимо него, — толпа тоже увидела это и заворчала. Мы находились у Столпов воздуха, когда эта обезумевшая от огня тройка понеслась прямо на нас.

Дарак свернул в сторону, пронзительно ржавшие лошади пролетели мимо, выкатив глаза, а затем колесо под нами накренилось. Мы угодили в яму. Еще миг — и нам конец. Я прыгнула вперед, на место рядом с Дараком, сбрасывая тот немногий вес, каким я обладала, с погружающегося в провал колеса, и в тот же миг кнут Дарака — в первый и в последний раз — хлестнул по атласным спинам вороных. Они снова прыгнули вперед, почти в полете. Колесо соприкоснулось с землей, и мы проскочили. Я взглянула в ту секунду на лицо Дарака — белое, но еще белее — зубы, оскаленные в усмешке. Толпа завывала, превознося нас, а позади тройка андумита дрожа замедлила бег на середине Прямой, повернутая не в ту сторону, и конюхи выбегали, чтобы поторопить их убраться со скакового круга.

Теперь только Эссандар. Солс в этом не участвовал. А вороные снова выдали свою скорость, ту вторую скорость, которого колесничий гложет, если очень захочет, выжать из своей тройки в белой окровавленной пене. Сквозь огонь, мимо все еще горящих обломков Соготы, за поворот через Тетиву — и наши четыре алые стрелы убраны вместе с голубым Эссандара. Еще два круга. Он опережал на полкорпуса, но не смог сохранить этого преимущества. Пыль, которая затормаживает всякое колесо, замедляет и его тоже, и у нас будет время догнать его.

Мы сделали это — Земля, Вода, Воздух, и мы уже близко. На повороте с Огнем впереди мы шли ноздря в ноздрю: голубая и алая.

Огонь ближе к концу Сагари меркнет, так как смола вся сгорает. Но дыма много, больше, чем когда-либо, густого и черного, как плащ. Под покровом этого плаща, точно так же, как это сделал Согота, голубой лучник попытался подстрелить нас. Но глаза от дыма слезятся — прицел у него был никакой.

А затем я услышала Эссандара, отчетливо, очень отчетливо:

— Сделай, как эта сука — подпали свою стрелу, парень, и осади в одного из коней.

Лучник рассмеялся. Это будет несложно. Огонь пробежит по древку прямо в черную шкуру, не оставив никакого следа, только пламя. Услышал ли Дарак? Похоже, что нет.

Так быстро и так темно! Скорость невероятная, все стало смазанным. Я сорвала с руки щит, содрав вместе с ним половину своей кожи, и когда увидела пролетающую над нами ярко-оранжевую стрелу, швырнула щит и он вместе со стрелой, теперь безвредной, упал на их пути. Щит подскочил и сломался под копытами коней и затормозил их бег, когда они обходили обломки соготянина. Теперь, на пятом круге, мы были впереди.