Восставшая из пепла - Страница 124

К оглавлению

124

Вазкор пронзительно закричал. Вода покраснела, заискрилась.

Я прижала ладони к ушам, отвернулась и тоже начала пронзительно кричать.

Наступила тишина, слышалось лишь, как капает вода. Жидкость в бассейне стала черной и пустой.

— Асрен, — позвала я, — теперь мы в безопасности.

Я плакала и не могла толком видеть. Найдя рысью маску, я надела ее и, спотыкаясь, побрела по соломе к нему. Шум напугал его. Я обняла его и принялась мягко укачивать в темноте.

Пушки грянули совершенно неожиданно. Я совсем забыла про них.

Сперва шум казался далеким громом за холмами. Вскоре донеслись и другие шумы, треск и глухой стук рухнувших наверху помещений.

К нам просочился дым и тусклый красный свет. По своду потолка расползлись огромные трещины. В противоположном конце зала одна колонна медленно раскололась сверху донизу, согнулась и рухнула. Сквозь провал обрушился серый камнепад.

Асрен застонал. Я прижала его голову к своей груди, склонилась над ним, закрывая его по мере сил своим телом.

На нас обрушился, словно хищная птица, громкий рев. В первый раз я испытала ужас, когда потолок надо мной прогнулся и раскололся. Мелкие камешки посыпались, словно морось, а затем от пола в верхнем помещении откололись плиты.

Больше не было времени бояться.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗМЕИНАЯ ДОРОГА

Глава 1

Была тьма, а во тьме — ничего. Теперь же, по-прежнему замкнутая в темноте, я начала слышать единственный звук, ритмично повторяющийся, неустанная машина, подымающая, опускающая, втягивающая, выталкивающая. Совершенно неожиданно я снова начала дышать.

Мои глаза чуть открылись, увидев прохладный тусклый зеленоватый свет.

Я подумала, что это Нефрит, и обнаружила, что слишком слаба, чтобы дотянуться до него и прикоснуться к нему. Я не знала, где я, и не помнила, что случилось. Снова я лежала под горой, ожидая рождения; последовательность событий перемешалась и стала неразделимой.

Однако свет был вовсе не зеленым, он теперь становился яснее, белел. Легкий глухой звук, и заплясали пылинки. Я услышала крики, а потом дробный стук осыпавшихся камней. Пыль собралась в серую кучу, рассеялась, и передо мной показался большой разрыв, заполненный беловатым светом, за исключением того места, где его занял силуэт человека, нагнувшегося ко мне, безликого. Он издал приглушенное восклицание, но эта речь была новой для меня и в данный момент не имела смысла. Рука опустилась к моему лицу, взявшись за серебряную маску.

— Не тронь, — велела я.

Я воспользовалась городской речью, не могла припомнить ничего другого, чем можно воспользоваться. Он не понял, но отдернул от меня руку и вскрикнул от удивления. Несомненно, он счел меня мертвой.

Он повернулся и, извиваясь, вылез из выкопанной ими норы и крикнул другим. Миг спустя сильные руки ухватили меня за голени и лодыжки и бесцеремонно вытащили из могилы в резкий, палящий блеск дня. У меня хватило сил поднять одну руку для защиты моих ослепших слезящихся глаз, и в этой позе я и лежала, пока они изучали меня, в испачканной и разорванной мантии из желтого эшкорекского бархата, собравшейся складками у меня на бедрах, а под ней грязные ленты, которые некогда были тонким шелковым нижним бельем.

Через некоторое время один из них рассмеялся — я его не особенно винила — и что-то заметил другим. На этот раз мне, кажется, удалось ухватить суть — не то, что он сказал, а какой язык употреблял. Он был новым для меня, совершенно новым, и все же в нем звучало отдаленное эхо, нечто узнанное мной… Я чуть подняла руку и пристально посмотрела на трех человек. Они носили шерстяные рейтузы тускло-красного и желтого цвета и кожаные пояса и сапоги. До талии они оставались обнаженными, если не считать кожаных курток без рукавов, и их коричневые, твердые тела пестрели татуировками многих цветов и разнообразными шрамами. Представители какого-то племени, говорящие на языке, отличающемся и все же связанном отдаленным родством с речью степей. Превозмогая натиск слепящего неба, я пыталась рассмотреть их лица, худые и неподвижные, большие мрачные рты, широко расставленные глаза морской голубизны. Их рыжеватые волосы не связывались в пучок и не стриглись коротко, а заплетались за ушами в толстые косицы, которым не давала спадать на глаза стягивающая голову круглая полоска крашеной ткани.

Я была все еще в сильном замешательстве, но это новое пробуждение начинало приобретать смысл. Слегка повернув голову, я различила других, одетых схожим образом мужчин, сновавших среди развалин рухнувшей башни. Грабители, а не спасатели. А чего я ожидала? И если они зашли так далеко просто с целью поглазеть на руины городской мощи, то у них не будет времени возиться с женщиной из того Города, полумертвой и явно ничего не стоящей. Они снимут с меня кольца и серебряную маску, ибо они входили в их добычу из развалин башни, а потом уедут восвояси, предоставив меня своей судьбе, или же, возможно, проткнут меня копьем, чтобы помочь мне в этом. Если, конечно, у них нет моды на высокородных рабынь.

Они снова заговорили, и я заставила себя прислушаться к сказанному ими. На этот раз картина получилась четкой и ясной, и я обнаружила, что могу, наконец, говорить на этом наречии. Они обсуждали указания своего священнослужителя, или провидца, который ясно предсказал падение Башни-Эшкорек, и настоял, чтобы они поехали к ней, провозгласив, что они найдут здесь нечто драгоценное. Драгоценное? Какие же другие тайны могли тут скрываться тогда? У меня не было времени для праздных гаданий. Похоже, они уважали религию и магию, и теперь я смутно вспомнила, что Мазлек говорил об их непрерывных войнах.

124